Возможно ли было взломать голографическую “матрицу” в конце 19 века? Как могла быть осуществлена подобная декомпиляция в докомпьютерную эру?
Такое было под силу лишь истинному любителю загадок, сочинителю ребусов, шарад, построителю лабиринтов, из которых только он сам мог найти выход, - человеку с именем Чарльз Лутвидж Доджсон, позднее прославившийся на весь мир под псевдонимом Льюис Кэрролл.
Мистическая интуиция с ранних лет устремляла Чарльза в Неизведанное – в сферы тайн и парадоксов, к которым он шёл, как казалось со стороны непосвященным, через обычный путь человека общества того времени – служение диаконом в Церкви Христа.
Выдающийся интеллект мыслителя стал для Кэрролла инструментом, посредством которого он смог дешифровать в себе самом и через себя Код Иллюзии. Математическая логика, которую он сам изучал и преподавал, интенсивно развивая тем самым своё левое полушарие мозга, балансировалось развитием образного и ассоциативного мышления правого полушария, а применив такие свои способности к анализу и прозорливость к Священному Писанию, Кэрролл вполне мог раскрыть сакральное знание, заложенное в евангельские тексты их авторами. Алгебраическая и символическая логики стояли за будущими разработками ЭВМ с двоичным, на котором построен весь современный цифровой век, и даже троичным вычислением, за которым пророчат будущее вычислительной техники. Здесь также стоит отметить, как метафизически Кэрролл приходит через двойственность диалектики “Истинно – Ложно” к тринитарному мышлению, концепции Троицы Математических Выражений. Книга "Символическая логика" Доджсона повлияла на русского инженера и изобретателя Н. П. Брусенцова, который в конце 50-х годов ХХ века сконструировал в МГУ и запустил в серию единственную в мире ЭВМ с троичной архитектурой. У Брусенцова даже есть работа, которая называется "Диаграммы Льюиса Кэрролла и Аристотелева силлогистика". «Кэрролл сумел частично осуществит свои намерения, разработав оригинальный вариант математической логики, позволивший чисто формально, без обращения к содержанию посылок, решать не только силлогизмы, но и более сложные логические задачи – так называемые сориты». (Ю. А. Данилов, Я. А. Смородинский. Физик читает Кэрролла)
Только Создатель Игр и Прирожденный Игрок мог пройти Главную Игру Жизни, познав попутно её правила, принципы, системы взаимоотношений, и раскрыть секретные проходы и специальные коды. Действительно, за свою недолгую Льюис Кэрролл был изобретателем многих самых разных игр:
- игрушечная железная дорога (построил в 11 лет)
- фокусы
- кукольный театр (здесь стоит вспомнить посвещенного Шекспира с изречением “Весь мир – театр, а люди в нем актеры)
- построение лабиринтов, что есть тоже символическая игра прохождения жизни
- лингвистические и фонетические игры (особенно его интересует разрыв между привычными, устоявшимися, закрепленными вековым употреблением единицами языка и обозначаемыми ими понятиями)
- каламбуры
- шифры
- мнемонические системы запоминания чисел (с помощью такой системы Кэрролл помнил число “пи” лр семьдесят шестого знака)
- логическая игра в силлогизмы через расстановку чёрных и красных фишек на диаграмме собственного изобретения
- алгебраические и геометрические головоломки
- игра “Словесные звенья” или “Дублеты”
Сам Доджсон также любил всевозможные классические игры: шахматы, крокет, триктра, бильярд. Даже знаменитая его “Алиса в Стране Чудес” с её продолжением «Алиса в Зазеркалье» строятся на определённом композиционном приёме: в первой книге – это игральные карты, во второй – шахматная партия. Как писал Г. К. Честертон: “Кэрролл всего лишь играл в Логическую Игру; его великим достижением было то, что игра эта была новой и бессмысленной, и к тому же одной из лучших в мире. Он вошел в свой собственный иррациональный Эдем именно сквозь железные ворота рационального. Его воображение само собой двигалось в сторону интеллектуальной инверсии. Мир логический он сумел увидеть перевернутым; любой другой мир он не сумел увидеть даже в обычном состоянии.”
Два из его логических парадоксов, опубликованных в журнале “Майнд” («Разум»), касаются сложных проблем, связанных с металогикой.
Кэрролл должен был разбираться в общественном устройстве общества, так как сочинял политические трактаты, и он одним из первых заговорил об ограничении рабочего дня для маленьких актеров.
Разные исследователи творчества Доджсона в “Стране чудес” обнаруживали записанные им с помощью особого кода цитаты из Ветхого Завета, а, например, автор Шан Лесли в своей статье “Льюис Кэрролл и Оксфордское движение” находит в Алисе даже зашифрованную историю религиозных баталий викторианской Англии!
Кроме этого Льюис Кэрролл как человек своей эпохи спиритуализма интересовался необычными психическими феноменами и “автоматическим письмом”. Сам он так говорил о своем произведении “Охота на Снарка”: “Каждое слово в диалогах пришло само”, при написании его подстегивало “сознание того, что надо было что-то сказать, а не то, что у меня было, что сказать.” Гениальность Кэрролла проявлялась настолько своеобразно, что он само не осознавал своего дара. “Боюсь, - писал Доджсон, - что я не имел в виду ничего, кроме нонсенса... Но так как слова обозначают больше, чем мы имеем в виду, когда их употребляем, то я буду рад принять как основную любую из добрых мыслей, которую вы найдете в книге”. Кэрролл признавал, что слова – это также определенная кодировка нашей человеческой реальности, посредством которй создаются значения совершенно ничем неопределенным изначально объектам, но он также отметил и важность присвоения объектам индивидуальных имен:
“Разве имя должно что-то значить?” - такой первый вопрос, который Алиса задала Шалтаю-Болтаю. - “Конечно, отвечал Шалтай-Болтай со смешком, - Возьмем к примеру, мое имя – оно выражает мою суть... А с таким именем, как у тебя, ты можешь оказаться где угодно...”
Льюис Кэрролл видел в языке податливый пластический материал для проверки своих открытий.
“Противоположности не исключают, а дополняют друг друга”
– Нильс Бор.
Действительно, если взять за противоположности математическую двоичность 1 и 0 («важно» и «неважно»), то можно образовать троицу состояний: 1 или 0, 1 и 0, не 1 и не 0 («Ничто» - сказала Алиса), при этом только сознание обитателя «Страны Чудес» способно признать единовременность всех трёх таких положений.
Чарльз Доджсон также создает шаржированную картину реальности, но делает это иначе, чем физик. Картина мира, созданная физиком, - это нереальная (в деталях) реальность. Сказочная картина, созданная Кэрроллом, - это реальная (опять-таки в деталях) нереальность. Физик стремится по возможности отдалить появление противоречий. Кэрролл торопится ввести их «в игру» как можно скорее.
В небольшом по объему сочинении Галилея "Il Saggiatore" впервые было сформулировано кредо научного подхода к познанию мира:
"Философия написана в той величественной Книге (я имею в виду Вселенную), которая всегда открыта нашему взору, но читать ее может лишь тот, кто сначала освоит язык и научится понимать знаки, которыми она начертана. Написана же она на языке математики, и знаки ее - треугольники, окружности и другие геометрические фигуры, без которых нельзя понять ни единого из стоящих в ней слов и остается лишь блуждать в темном лабиринте" {Galileo Galilei. Le Opere, v.VI. G. Barbira Editore, 1953.}.
Остается лишь добавить, что книги Кэрролла, как и Книга Природы, открывают свои сокровенные тайны лишь тому, кто «умеет смотреть». Чтобы ощутить новое, необходимо не утратить умения удивляться, а оно присуще лишь детям и немногим из взрослых, которые «выросли, но так и не стали взрослыми". (Ю.А.Данилов, Я.А.Смородинский. Физик читает Кэрролла)
С. Г. Геллерштен писал о Кэрролле:
“Он предвосхитил математическую логику, что в нарисованном им устройстве материального и духовного мира в зародышевой форме угаданы современные представления о времени, о пространстве, о природе человека, о его резервных возможностях. Кэрроллу было известно, что представление о времени находится в теснейшей зависимости от памяти. В Кэрролле нас покоряет дар научного предвидения, искусство взглянуть на мир одновременно и глазами ребенка, и глазами ученого и особая способность оторваться от привычных представлений и виртуозно менять углы зрения на привычное. Хочется сказать, что Кэрролл - это талант вечного удивления, неутомимой любознательности, непрекращающейся игры ума, творческой фантазии и «алогичной» логики. Переживание будущего, как определенное психологическое состояние, также возможно на основе знания логики развития событий, но логики скрытой, постигаемой нередко с помощью интуиции.”
Ещё одним сильным толчком к переживанию Пробуждения было то, что Чарльз страдал от мигрени и бессонницы, что обычно переводит сознание человека в особое пограничное состояние, а эпилепсия, свойственная Доджсону, очень часто способствует открытию «окон» в иные измерения сознания и бытия. Кроме всего прочего Льюис Кэрролл был левшой, невротиком и заикался – те самые древние признаки «избранного человека». И вместе с тем сам Доджсон всегда оставался в душе ребенком, и мог разделить свои внутренние миры и душевные интересы с детьми, которые были его основными близкими друзьями на протяжении жизни.
"Моя жизнь на удивление свободна от всяких волнений и бед, - записал Чарльз однажды, - так что я не сомневаюсь в том, что счастье мое есть один из талантов, вверенных мне на "хранение", пока не вернется Хозяин, чтобы я чем мог делал счастливыми других."
Ибо это любовь,
О, я верю - любовь,
О, клянусь я, что это любовь!
(Пер. О. Седаковой)
Льюис Кэрролл не сомневался, что это лучшее из написанных им стихотворений.
Современники отмечали в Чарльзе не только любовь к детям, но и простоту сердца, заботу о прислуге, в том числе и духовное попечительство, у него было глубокое сочувствие всем страждущим и нуждающимся, непритворная, трогательная детскость, - “узнать его значило полюбить”.
Откровение Любви также было произнесено устами персонажа Герцогини в «Страны Чудес» – «О, это любовь, это любовь заставляет мир вращаться!» Что в дополнении словами Алисы о том, что это происходит также, когда каждый занимается своим делом, даёт нам краеугольный принцип Всеобщего Единения при сохранении Индивидуальности.
Известная по всему миру “Алиса в Стране Чудес” - это произведение, в котором Кэрролл искусно через владение Словом-Логосом зашифровал описание своего опыта Пробуждения от иллюзии, особого рода просветления, подобного постижениям мистиков. Я думаю, об этом переживании он как раз и писал в тех своих дневниках, которые впоследствии уничтожил, что, вероятно, являлось частью его индивидуального катарсиса.
Рассматривая внимательно и холистически, то есть так, как мыслил сам Чарльз, можно найти образные описания происходящего с ним во время опыта выхода из “Матрицы” своего разума.
Белый Кролик в Чёрной Тьме Норы – это известный ещё из древности и благодаря знаменитому труду Раймонда Муди «Жизнь после Жизни» “свет в конце туннеля”, к которому устремляются переходящие в иное измерение бытия души, также, как за ним устремляется главная героиня Алиса (то есть сам Льюис Кэрролл). Уже сразу при начале движения по тёмному туннелю Кроличьей Норы меняются у переживающего ощущения времени, но также им отмечается финальная черта: “Я очень опаздываю” (I shall be too late!), и происходящее вместе с тем воспринимается как вспышка (it flashed acrossed her mind). Первыми видениями Алисы-Доджсона при углублении в туннель-нору становятся книжные полки, карты и картины. Так символически Льюис описывает быстрый пересмотр памяти опыта своей прошедшей жизни, а возможно даже прикосновение к Хроникам Акаши. Также мы можем увидеть слёзное раскаяние Алисы-Чарльза за то, что он порой “жульничал” в Игре Жизни, которую таким образом играл против себя. Осознав свои прошлые ошибки, альтер-эго математика-мистика смиряется с наказанием: “Я должна быть наказана за это сейчас, как мне кажется, через утопление в собственных слезах”. Является ли это свидетельством того, что Чарлз был подвержен до этого Смертному Греху Уныния, о чём говорили его знакомые современники?
Оказавшись в ином мире, Алиса видит Прекрасный Сад, её личный Эдем, чудесный рай, к которому она устремляется всей душой и настойчивостью воли, ведь именно ради достижения этого Прекрасного Сада Алиса переживает все последующие мытарства по подземному миру Страны Чудес.
Алиса также в какой-то момент отмечает раздвоение себя на две личности, одна из которых должна быть “уважаемой персоной” – в чём угадывается и одноимённый архетип Персоны из работ другого учёного-мистика Карла Густава Юнга. Так в тот момент рушится эго Чарльза Доджсона через сначала разделение, а потом слияние обоих его личностных полярностей. Вместе с тем у автора начинает возникать вопрос вообще о том, кем же является Истинный Он, Чарльз (как отражение его раздвоенности на Доджсона и Кэрролла), и был ли он когда-либо истинным вообще на протяжении той проведённой им жизни, а не только сменял физические и психические оболочки? (Who in the world am I? Ah, that's the great puzzle! Who Am I then? Tell me that first, and then, if I like being that person, I'll come up.)
Вообще слово “puzzle”, паззл, мозаика-головоломка наиболее часто адресуется к состоянию Алисы на протяжении повествования во всей книге. Тем самым Чарльз Доджсон намекает нам о том, что жизнь должна восприниматься нами как своего рода паззл, который можно окончательно собрать из всяческих разрозненных, но взаимодополняющих кусочков.
Жизненный путь каждого человека также символизирует соревнование “Бег по кругу”. Алиса-Льюис спрашивает персонажа Додо-Доджсона о Беге:
- А что это такое?
- Чем объяснять, - провозгласил Додо, - лучше показать!
(Может, и вы захотите как-нибудь зимой сыграть в эту игру? В таком случае я расскажу вам, что делал Додо.)
Сначала он нарисовал на земле круг. Правда, круг вышел не очень-то ровный, но Додо сказал:
- Правильность формы несущественна!
А потом расставил всех без всякого порядка по кругу. Никто не подавал команды – все бежали, когда хотели, и останавливались, когда хотели, так что это было не просто понять, когда должно было кончиться это состязание. Через полчаса, когда все набегались и просохли, Додо вдруг закричал:
- Бег окончен!
Все столпились вокруг него и, тяжело дыша, стали спрашивать:
- Кто же победил?
На этот вопрос Додо не мог ответить, не подумав как следует. Он застыл на месте, приложив ко лбу палец (в такой позе обычно изображают Шекспира, помните?), и погрузился в размышления, а все стояли вокруг и молча ждали. Наконец Додо произнес:
- Победили все! И каждый получит награды!
В этом примечательном отрывке Чарльз обрисовывает открывшийся ему принцип земной жизни как “бегство по кругу, начерченному на земле”. При этом кто, когда и куда бы ни побежал и не остановился человек, в конечном результате (если у круга вообще может быть конец) побеждают все, и награждается каждый. Здесь мы находим отсылку к Шекспиру, изрекшему “вся жизнь – театр, а люди в ней – актеры”.
В четвёртой главе «Страны Чудес» Льюис Кэрролл описывает свои переживания изменения пространственно-временных отношений. Его героиня Алиса то растёт в размерах, то уменьшается, при этом вся её жизнь сравнивается со сказкой, которая уже написана ею самой в будущем. В диалоге с Гусеницей, Алиса сравнивает свои переходные состояния и трансформации с превращением гусеницы через куколку в бабочку, то есть качественное изменение сознания и бытия в Постижении, которое и произошло с Чарльзом Доджсоном. Однако Гусеница, в отличии от Алисы, не волнуется так за свои трансформации сознания, этот покуривающий кальян с гашишем и закусывающий “волшебным” шаманским грибом мудрый субъект вновь возвращает Алису к главному вопросу искусства самопознания:
“Кто ты есть?”
Далее устами Герцогини Льюис Кэрролл передаёт читателю важнейшие откровения устройства нашего всеобщего “Бега по Кругу”:
“Если бы каждый думал о своем собственном деле, то мир бы вращался намного быстрее”.
Понимание того, что все в настоящий момент всегда находится на своем месте пришло и к улыбающемуся словно будда Чеширскому Коту, который сообщает Алисе:
- Мы все здесь безумны. Я безумен. Ты безумна.
- Откуда ты знаешь, что я безумна? - сказала Алиса.
- Ты должна быть, - сказал Кот, - иначе ты бы не пришла сюда.
В этих словах также содержится намек, что для прохождения в Страну Чудес путешественнику необходимо расстаться со своим обычным умом, что мы также находим в воззрениях некоторых буддистов и индуистов в различных Недвойственных Учениях.
Когда именно Безумный (то есть вышедший за пределы Матрицы своего ума) Шляпник говорит Алисе, что знает Время хорошо, и что Время – это не оно, а Он, это согласуется со словами Гераклита:
“Время – это ребенок, играющий в шахматы; царство ребенка”.
То есть это то самое “Царство Ребенка” в котором жил и играл сам Чарльз, и в котором играли его герои, да и в данный момент играем и мы с вами, дорогие читатели.
В восьмой главе «Алисы в Стране Чудес» мы находим осознание Доджсоном всей действующей политической Системы Власти, и обнаружение им абсурдности преклонения перед ее лидирующими представителями:
“Они же в конце концов всего лишь колода карт. Мне не нужно их бояться!”
Это такая Система, где все люди, не отмеченные особой маркировкой (мастью), попросту не являются никем значимым для властителей, в глазах которых садовник ничем не отличается от солдата, а солдат – от судьи.
Чарльз Доджсон, будучи гениальным математиком, не мог не упомянуть об открывшейся ему математической природе построения видимой реальности через фрактальные вычисления, которые уже значительно позднее «вновь открыл» Бенуа Мандельброт во второй половине ХХ века. В конце девятой главы «Страны Чудес» Алиса спрашивает Черепаху о том, сколько часов в день длились у них уроки:
- Десять часов в первый день, - отвечала Черепаха, - девять на следующий и так далее.
- Какой забавный план! - воскликнула Алиса.
Далее внимательно следуя за текстом повествования, мы подходим к тем главам, где описывается сцена суда. Здесь Льюис Кэрролл попытался отобразить вершившийся над ним Страшный Суд, где его судил Король с Двенадцатью Присяжными. Не трудно догадаться, и это понятно пусть и не всем маленьким девочкам того и нашего времени, Кто есть Король Королей и его Дюжина Последователей, особенно с позиции религиозного мировоззрения самого Чарльза. На Суде также раскрывается двойственность отношения человека к чему-либо: каждое его деяние, свидетельство за и против, всякая улика предстает перед Высшим Недвойственным Судией как одновременно и нечто важное, и вместе с тем неважное.
Кроме Высшего Судьи для подсудимых также есть Обвинитель и Палач в одном лице, нагоняющий ужас на всю Страну Чудес, однако стоило Алисе вдруг осознать, что даже этот устрашающий всех Обвинитель-Палач – всего лишь ещё одна карта из колоды, как она окончательно просыпается:
“Проснись, Алиса, дорогая! - сказала ей сестра. “Зачем, что за долгим сном ты спала?”
Намек о путешествии в потусторонний мир содержится уже в названиях ранних версий знаменитой книги Доджсона. “Алиса в Стране Эльфов” отсылает нас к миру волшебных духов, а Кэрролл соответственно предстает перед нами как духовидец девятнадцатого века, чем-то напоминающий главного героя фильма Ника Уиллинга “Фотографируя фей” (1997), который также экранизировал «Алису» в мини-сериале 1999 года. Другое же раннее название книги – “Алиса в Подземелье”, – учитывая опять же библейские воззрения Кэрролла, – намекает о том, что Алиса, а вместе с ней и сам автор, побывали в безумном мире под землёй, Нижнем Мире шаманов, в Царстве Аида греков или попросту в преисподней. Кстати, как и духовидцы-шаманы, употребляющие для путешествий в миры духов-эльфов особые грибы, кактусы или лианы, видят встречающиеся им на пути змееподобные, рептильные сущности, при этом являющиеся и ощущаемые ими порой непосредственной частью их же самих, подобные образы также мы встречаем и в “Алисе”: во-первых – это персонаж Ящерица Билль, вылетающий через трубу дымохода, что к тому же образно символизирует процесс Пробуждения Восходящего Потока Энергии Змея Кундалини, а также указывает на Пернатого Змея Откровения ацтеков – Кетцалькоатля, и вместе с тем мы находим здесь символическую аналогию летящей рептилии на иллюстрации Джона Тенниэля с мышиным хвостом из букв, которым Кэрролл изобразил свою Долгую Историю. Имя “Билль” выстроено по значению со словом “платёжный счёт, билль”. Является ли этот «рептильный билль» расплатой человека за грехопадение? Вполне возможно, что Льюис Кэрролл также подразумевал именно это в эпизоде встречи Алисы с Голубем, когда тот видел в ней только Змея и не хотел поверить, что она – просто девочка. В этой встрече также слышится напутствие Христа всем нам:
“Будьте мудры как змеи и чисты как голуби.” (От Матфея 10:16)
То, что Чарльз Доджсон в один прекрасный момент пережил своего рода Пробуждение Сознания также отмечает американский нейрофизиолог, исследователь связи между работой высшей нервной деятельности с мистическими и религиозными опытами Тодд Мёрфи в своей лекции “Просветление, Самость и Мозг” (Enlightment, Self and The Brain), цитируя слова Алисы: “Я могу и вовсе исчезнуть. Сгорю как свечка! Интересно, какая я тогда буду?” Во время переживания просветления сознания, эго человека «сгорает», стирается, исчезает, сливаясь собою с Абсолютным Исполненным Всеобъемлющим Ничто.
Данное моё «надбиографическое исследование» построено мною кроме собственных постижений также на собранных лично материалах изучения жизни Доджсона из различных открытых источников.
Для сверки взятых цитат используйте сайт http://plagiarisma.ru/
Алексей В. Медведев, 2008-2014 г.г.